Эти дети видели и испытали такое, что многим из нас и не снилось.
Равнодушие и жестокость родителей, голодные обмороки, отсутствие
элементарных бытовых условий. Им не читали книг и не пели колыбельных.
Они успели познать, может быть, самое страшное — свою ненужность. Вот
уже десять лет — изо дня в день — таким детям помогают специалисты
областного центра помощи детям, оставшимся без попечения родителей —
люди, для которых значима и уникальна личность каждого поступившего
сюда ребенка. Каким бы сложным, озлобленным и «запущенным» он ни был. А
другие в центр и не попадают…Именно с того, какие дети оказываются в
центре, мы и начали разговор с Аленой Коростелевой, заместителем
директора центра Виктора Эллерта:
— Это дети от 3 до 18 лет
со сложной жизненной ситуацией. Дети, которых изымают из семьи, когда
нахождение там угрожает их здоровью и даже жизни. Это и жестокое
обращение, и отсутствие условий — не то что для гармоничного развития,
а даже для физического выживания. Голодные, без одежды и обуви, они не
знают, что такое постельное белье и зубная щетка. Их привозят
сотрудники отделов ПДН, находят на вокзалах и улицах. Правда, таких
ребятишек стало меньше, но они еще есть. Сейчас в нашей группе
«Калейдоскоп», в которую поступают детки для медицинского обследования
— есть такой мальчик. Его нашли поздней осенью на улице без верхней
одежды. Сейчас идет процесс лишения мамы и папы родительских прав. Мы
мальчика реабилитировали, ему подыскивается приемная семья. К нам
привозят детей и органы опеки, и соцзащита, и сотрудники отделов ПДН.
Бывает, дети попадают к нам с такой социально-педагогической
запущенностью, что не выскажешь… В любом случае, всем этим детям мы
оказываем помощь.
— Получается, что часть детей, которые проходят через центр, формально не «остались без попечения родителей»?
—
Да, для них и был создан наш проект «Ступеньки». Это
оздоровительно-реабилитационная группа для ребятишек из неблагополучных
семей, семей группы риска, семей, которые на грани. Это называется
первичная, или ранняя профилактика социального сиротства.
— Пока ребенок находится у вас, ведется ли работа с теми родителями, у которых еще есть шанс спасти семью?
—
«Ступеньки» как раз это и подразумевают: пока детки проходят у нас
комплексную реабилитацию, специалисты соцзащиты на местах работают с их
родителями и родственниками. Мы тоже приезжаем в район с семинаром,
общаемся с мамами и другими родными, рассказываем, что здесь происходит
с их детками. А поскольку приезжаем целой бригадой — психолог, логопед,
врачи, социальный работник — то мамы получают консультацию у каждого
специалиста индивидуально по своему ребенку.
— Сколько детей одновременно может принять центр?
—
Около пятидесяти, плюс ребятишки, которые находятся в
семейно-воспитательных группах (СВГ) по всей области. Сегодня
действующих СВГ, к сожалению, мало — всего четыре, в них шесть детей. В
ближайшее время планируем открыть еще три. Мы считаем, что у этой формы
временного устройства детей есть будущее.
— Воспитатели СВГ являются сотрудниками центра?
—
Да, они проходят у нас учебу, диагностику и нанимаются на работу как
воспитали нашего центра. На протяжении всего времени существования
семейно-воспитательных групп мы выезжаем туда с патронажем, смотрим,
как живет семья, у нас работает горячая линия: если какие-то проблемы
возникли, воспитатели звонят в любое время, советуются. Если надо, мы
выезжаем с экстренной помощью. Дети находятся на полном государственном
обеспечении. Когда проходит период адаптации, когда мы видим и уверены,
что здесь все будет хорошо и ребенок получит семейную реабилитацию,
тогда СВГ может получить статус приемной или опекаемой семьи, либо
усыновить ребенка.
«ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ ТАЙНА»
У двух сотрудниц центра есть приемные сыновья, которых они нашли «на рабочем месте».
—
Пять лет я здесь работаю, — говорит психолог и приемная мама Елена
Нанковская, — и давно поняла, что когда-нибудь не выдержу. И вот в
декабре прошлого года в одной из поездок в районы, нам пришлось
заночевать в детском приюте. Заходим туда, идем по длинному коридору…
Мордочки повысовывались, смотрят, кто это там. Вдруг один мальчишечка
выскакивает и несется прямо ко мне. Улыбка до ушей! Запрыгнул на меня,
я его подхватила, а он прижался и спрашивает на ушко: мы домой поедем,
да? У меня слезы навернулись, и тут кто-то говорит: это судьба, надо
брать. А мы как раз должны были забрать его к нам в центр. Когда
приехали, он меня ревновал к другим детям, отгонял всех: уйди, она моя.
Называл на «вы», Елена Геннадьевна. А потом я сказала: Андрюшка, я хочу
открыть тебе большую тайну. У него испуг в глазах. Я успокаиваю: ты не
бойся, тайна очень хорошая. Он так неуверенно: мы что, домой пойдем? Я
обняла его, а он шепчет: я давно знал, что вы моя мама, просто вы мне
об этом не говорите. Тут я и сказала: я теперь, Андрюшка, не Елена
Геннадьевна, я теперь твоя мама, называй меня на «ты». Первые дни он
еще «выкал», но сразу исправлялся: ой-ой, ты, ты, мамочка. Но это
длилось неделю. Четыре годика моему сыночку, и я очень счастлива, что
решилась стать его мамой.
Е. Квасникова
Источник: по материалам газеты "ВЕДОМОСТИ (Новосибирск) |